Акцент на "взрыв мозга": ректор РАНХиГС Владимир Мау о подготовке кадров для нацпроектов

Владимир Мау отметил, что для иностранцев наиболее привлекательны медицина и управленческие науки

Ректор РАНХиГС Владимир Мау выступает на форуме "Национальные проекты – этап "реализация" в корпоративном университете Сбербанка в Аносино

Михаил Терещенко/ТАСС, архив

Достичь национальных целей, поставленных президентом в майском указе, планируется за счет относительно нового для России формата — проектного управления в органах власти. Для этого необходимо не только прописать ключевые мероприятия в самих национальных проектах с указанием сроков и исполнителей, но и обеспечить госструктуры специалистами, способными работать по-новому.

Об отличиях этого формата от обычного госуправления, и о том, как он поможет повысить привлекательность и конкурентоспособность российского образования на международном рынке, в интервью порталу "Будущее России. Национальные проекты", оператором которого является информационное агентство ТАСС, рассказал ректор РАНХиГС Владимир Мау.

— Владимир Александрович, сколько специалистов РАНХиГС подготовит для реализации нацпроектов?

— У нас нет в этом плане какого-то специального госзадания. Однако во всех нацпроектах сегодня внедрены элементы проектного управления. И, естественно, сейчас мы включаем проектное управление во все сколько-нибудь значимые программы. Везде в переподготовку госслужащих, муниципальных служащих и даже бизнеса включается блок, связанный с методами проектного управления. Все наши программы повышения квалификации по самым разным направлениям так или иначе имеют отношение к нацпроектам. Ежегодно их проходят около 150 тыс. человек.

Понимаете, нацпроекты — это не что-то находящееся за оградой обычной жизни. Это часть нашей социально-экономической политики, и они отличаются просто тем, что по ним есть особо выделенные цели. Я бы сказал, что есть текущее функционирование — госуправление, экономика, а есть то, где надо совершить сдвиги, прорывы, продвижение.

— Какими компетенциями нужно обладать, занимаясь реализацией нацпроектов?

— Прежде всего, специфика нацпроекта состоит в том, что это элемент проектного управления. В РАНХиГС по поручению правительства России создан Центр проектного менеджмента для подготовки специалистов, которые и должны отвечать за проектный офис в федеральных и региональных министерствах и других ведомствах. Выпускники получают специальный сертификат специалиста по проектному управлению. Вот это один большой блок.

Выпускники Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ на церемонии вручения красных дипломов

Александр Шалгин/пресс-служба Госдумы РФ/ТАСС, архив

Второй важный блок связан с тем, что, конечно, мы живем в эпоху цифровизации — это новая, совершенно новая грамотность, это тоже очень важно. Премьер-министр России Дмитрий Медведев в своей статье, опубликованной осенью в "Вопросах экономики", сравнил цифровизацию с изобретением печатного станка. И, по-моему, не все понимают глубину и важность этого сопоставления. Появление всеобщей грамотности привело к радикальным изменениям государственной системы.

Цифровая грамотность — это реально новая среда, существенным образом трансформирующая институты, то есть правила игры в обществе. И поэтому внедрение цифровой культуры не как отдельного проекта, а именно как цифрового образования, цифрового здравоохранения, цифровой инфраструктуры и так далее — это важнейший элемент современного человека, нового человеческого потенциала.

Здесь у академии тоже имеется очень важное направление работы: мы по поручению правительства реализуем серию программ, рассчитанных на заместителей министров, вице-губернаторов, глав департаментов соответствующих ведомств, отвечающих за цифровую трансформацию - трансформацию управления на цифровой основе. Вот это еще один элемент, который будет распространяться по всей стране, который мы включаем во многие наши программы.

Мы внедрили обязательную личностно-профессиональную диагностику на программах типа "Высшего уровня резерва управленческих кадров", она очень обстоятельная, это несколько часов на человека. Она довольно дорогая, но позволяет сформировать индивидуальную траекторию.

И там, где это возможно, мы готовим не просто специалистов или управленцев, но целостные управленческие команды. Опыт последних лет показывает, что гораздо эффективнее готовить не одного управленца, если речь, конечно, идет не о губернаторе, а целые управленческие коллективы. Мы активно внедряем симуляторы, например, у нас есть программа, которая имитирует управление регионом. Мы делаем акцент на "взрыв мозга" в смысле предложения совершенно новых задач и новых решений.

— А чем наши образовательные программы по госуправлению отличаются от зарубежных?

— Вы знаете, это же немного общий вопрос. У нас есть набор конкретных программ, которые интересны иностранцам. Они связаны со спецификой нашего рынка, они ориентированы на обобщение практического опыта. Поэтому они пользуются и огромным спросом.

В Ивановском филиале Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС)

Владимир Смирнов/ТАСС, архив

— Некоторые эксперты говорят о том, что первые национальные проекты, которые были запущены в 2000х годах, скажем так, экспериментальные проекты, не принесли того эффекта, которого от них ждали. Есть критические отзывы о проекте "Жилье".

— Основные проекты, которые были запущены в 2006 году, это "Образование", "Здравоохранение" и "Жилье", да. И, по-моему, у нас произошло очень сильное обновление на рынке жилья. Образование тоже совершило существенный переворот. Можно предъявлять разные претензии, но то, что у нас университетское образование сильно поднялось, это факт.

— То есть, по-вашему, те проекты были эффективны?

— Бессмысленно обсуждать любые проекты вне контекста того, что происходит в стране и в мире. К примеру, экспорт образования, одна из задач соответствующего нацпроекта - это только наполовину задача министерств, связанных с образованием. Культурная среда, то, как относятся к иностранцам - это может быть более значимо, чем качество образовательной услуги.

— Вы как раз перешли к нашей следующей теме – экспорту образовательных услуг. Большинство студентов, которые к нам приезжают сегодня - это жители стран СНГ, африканских республик. Каким образом можно сделать наше образование привлекательным для Европы, Америки? И какими направлениями мы можем реально заинтересовать?

— А почему вы считаете, что надо его сделать привлекательным только для Европы и Америки?

— Если привлекать иностранных студентов, то они, скажем так, должны быть максимально высокого потенциала. И, по моему мнению, сейчас к нам все-таки едут по какому-то остаточному принципу: не поступили в Европе — едут в Россию.

— Вы задали очень правильный вопрос. Потому что в экспорте образования ключевая проблема — качество спроса на образование. То есть он высокий там, куда едут хорошие студенты и требуют хорошего образования. И, наоборот, студенты едут туда, где они считают образование хорошим. Но если говорить о российской системе, то ситуация несколько более сложна.

Иностранные студенты в комнате общежития

Александра Мудрац/ИТАР-ТАСС, архив

Такой тезис: 77-79% иностранных студентов у нас из бывшего СССР. Это не только СНГ, это включая Балтию. На мой взгляд, это связано все-таки не столько с качеством, сколько с языковой средой. Все-таки у нас доминируют русскоязычные программы. Это связано и с валютным курсом - у нас дешевле. И вот соотношение цена-качество у нас в этом смысле более привлекательно после девальвации. У нас реально сильно дешевле. Это видно хотя бы по такому примеру: как сильно, по-вашему, отличается доля иностранных студентов в России и США от общего числа студентов?

— В несколько раз?

— Нет, она одинакова, это около 5%. Но если мы перейдем, скажем, к доходу, который получает государство от иностранных студентов, то здесь на долю США и Канады в долларах приходится около 32-33%, а на Россию - 1%. Связано это с качеством спроса на образование? Вопрос спорный. Да, наверное, в Гарвард, Стэнфорд, Оксфорд и Кембридж едут лучшие, но опять-таки, учащиеся должны быть способны это оплатить или получить гранты на то, чтобы там учиться. И в этом смысле, если вы скажете, что к нам едут хорошие, но более бедные, наверное, это будет так. Но говорить о том, что к нам едут из стран СНГ заведомо "плохие", нельзя.

В связи с этим меня, например, больше тревожит наш миграционный баланс: у нас уезжают те, кто предъявляет высокий спрос на образование, здравоохранение, кто развит и богат, а приезжают те, кто более беден и менее образован. Но, согласитесь, это проблема не только качества российского образования, но и среды, и многого другого.

— А как мы могли бы все-таки улучшить ситуацию с экспортом высшего образования?

— Нацпроект "Образование" об этом вполне конкретно говорит - это и позиционирование в рейтингах, и строительство общежитий, и ведение части программ на английском, и развитие центров русского языка за границей, потому что некоторые, наоборот, хотят учиться на русском языке. Это проведение маркетинговых исследований, потому что в разных странах есть разный спрос на российское образование, то есть даже на образование на нашем языке. Есть и иностранцы, которые сознательно хотят получить образование на русском. Я имею в виду не только СНГ. Есть много довольно тонких обстоятельств, которые делают образование привлекательным.

Не менее важно, кстати, чтобы мы обсуждали не только квоту, не количество бюджетных мест, а приезд самих иностранцев и их траты. Мы просто не учитываем, что доходы от экспорта образования - это не плата за обучение. Вот как вы думаете, какую долю в расходах иностранца составляет плата за обучение в российском университете в его общих расходах?

— Предположу, что 20-30%.

— 10%. А 90% - это жилье, еда, развлечения. То есть 90% остается в регионе, где он учится, грубо говоря. Это же тоже очень важный источник диверсификации доходов и финансов.

— А какие наши специальности, направления для иностранцев наиболее привлекательны?

— Это, несомненно, медицина и управленческие науки.

Беседовала Кристина Соловьева

https://futurerussia.gov.ru/nacionalnye-proekty/363215