Ректор РАНХиГС Владимир Мау: из нацпроектов не нужно делать фетиш

Ни один день Петербургского международного экономического форума, который проходит в этом году с 6 по 8 июня, не обходится без обсуждения национальных проектов и стратегических целей развития. В фокусе внимания — вопросы развития человеческого капитала, снижения бедности, повышения качества здравоохранения и производительности труда. Своим мнением о первых успехах в реализации нацпроектов и проблемах, которые важно решить для получения максимального результата, с порталом "Будущее России. Национальные проекты", оператором которого является информационное агентство ТАСС, поделился ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС) Владимир Мау.

— Владимир Александрович, сегодня одна из сессий посвящена первым итогам национальных проектов, она проходит при участии вице-премьера Татьяны Голиковой. По вашему мнению, чего удалось достигнуть на данный момент?

— Прежде всего, созданы стартовые условия для реализации национальных проектов. Очень важным результатом первого года, на мой взгляд, и выгодно отличающим нынешнюю ситуацию от ситуации 2006 года (когда стартовали приоритетные национальные проекты — прим. ред.) является адекватная финансовая наполненность, финансовое обеспечение национальных проектов. И то, что федеральный бюджет не перекладывает ситуацию на регионы. Косвенным результатом этих национальных проектов, хотя это не было там написано прямо, является очевидное улучшение финансовой ситуации в регионах.

Проекты начали реализовываться. И это важно, это хорошо. Причем не будем забывать, что сам характер проектов соответствует проблемам в развитых странах. Если вы посмотрите на программу правительств Европы или Соединенных Штатов, они все об улучшении инфраструктуры и вложениях в человеческий капитал. В этом смысле мы в тренде развитых стран.

Из проблем, которые наметились, я бы обозначил недостаток координации национальных проектов и национальных целей. В текущих нацпроектах есть важные содержательные цели трансформации общества: обозначена проблема бедности, благосостояния, проблема продолжительности жизни, качества образования. Но когда вы цели декомпозируете до национальных проектов, то в ряде случаев возникают вопросы, как определенный национальный проект влияет на реализацию цели. То есть сейчас одна из проблем, которую я вижу, это как не допустить ситуации, когда проекты реализованы, а цели не достигнуты. Это такая системная проблема, она не административная. Она интеллектуальная, содержательная.

— То есть какие-то контрольные точки пройдены и задачи выполнены, а масштабные цели — нет?

— Да. Именно поэтому, когда говорят о проектном управлении, важности нацпроекта, здесь очень важно ничего не фетишизировать. Потому что все можно превратить в фетиш. Все-таки реальная цель любой социально-экономической политики — это не рейтинг мирового банка и даже не экономический рост, это рост благосостояния. Смысл экономического роста только в том, что он позволяет измерять рост благосостояния. Это очень интересная дискуссия, в какой мере экономический рост может быть значимым в современном мире. Но мы должны понимать, что благосостояние важнее. Благосостояние без экономического роста лучше роста без благосостояния. И то, и другое бывает.

Еще одна проблема, которую я вижу по итогам первого года, связана со значительной ролью процессных показателей, а не результативных. Мы иной раз сталкиваемся с ситуацией, когда задача не только, образно говоря, взять высоту прыгуну, но еще при этом бежать по определенной траектории, правильно дышать и так далее. В нацпроектах стоит много избыточных промежуточных точек.

По нашей оценке, а мы внимательно мониторим нацпроекты, там до четверти показателей, отражающих процесс, а не результат. Сколько предприятий вступили в такую-то сферу, сколько регионов подписали такое-то соглашение и так далее. Вот тут очень важно более четко разделить параметры результативные и параметры, описывающие процесс.

Еще одна более долгосрочная задача, которая сейчас выявилась и тоже важна, — это перспективы после 2024 года. Ведь все-таки жизнь не кончается в 2024 году для большинства жителей Российской Федерации и для самой Российской Федерации. Предположим, все проекты выполнены, все проекты построены, музеи, театры, университеты. Кто это эксплуатирует, за чей счет? Регионы получили все эти богатства. У них будут ресурсы обеспечивать должным образом функционирование всего, что получилось, или это новая нагрузка на Федерацию? И то и другое возможно. Я не говорю, что лучше — регионы или Федерация. Но мы уже сейчас должны понимать, кто будет платить по издержкам той инфраструктуры, которая появится.

В общем, это все понятный результат первого года по реализации. Это интеллектуальные результаты. Они нормальные, потому что любое продвижение всегда подводит к следующему вопросу: что будет дальше? И, думаю, это предмет важной дискуссии в ближайшее время.

— По вашим оценкам, в 2024 году будут продолжаться текущие национальные проекты или появится какая-то новая форма?

— Вы знаете, я бы делал фокус на цель, а не на проект. И, естественно, уточнение целей произойдет. Даже взять наши цели 90-х годов. Тогда надо было просто восстановить государство, которое рухнуло к концу 1991 года, когда Россия оказалась без границ, с 15-ю центральными банками и в окружении трех ядерных держав. Вызовом 2000-х годов было восстановление экономического уровня. Сейчас адаптация к новым геополитическим реалиям и решению проблем благосостояния. Почему-то мы все время видим проблемы, но не видим результат. На самом деле, за 25 лет мы прошли колоссальный путь.

Какие-то национальные цели через некоторое время будут упрощены, какие-то появятся новые. Соответственно, появятся новые федеральные проекты, национальные проекты. Но это нормальные процессы осуществления экономической политики. Единственное, я бы все-таки добавил, что за проектом не надо забывать процесс. А для того, чтобы реализовывать какой-то проект, нужно иметь функционирующий процесс, функционирующую экономику и денежную политику. Опять же, в конце 80-х, увлекшись проектами ускорения и перестройки, что было вполне логичным для того времени, мы забыли о том, как экономика вообще функционирует.

— Какие перспективы развития российской экономики вы видите на ближайшую перспективу? Сейчас спикеры поделились на оптимистов и пессимистов. К кому вы себя относите? Какие темпы роста российской экономики вы ожидаете?

— Вы знаете, есть известный анекдот о разнице между оптимистами, пессимистами и реалистами. Я стараюсь быть реалистом. И мне представляется, что при всей важности темпов экономического роста на них очень опасно фиксироваться. Потому что технически поднять темпы роста несложно. Проблема в том, что нам нужны темпы роста не в течение следующего года, а в течение следующих десятилетий. И это основная проблема.

Прекрасно знаю, что, скажем, в конце 80-х годов Советский Союз захотел поднять темпы роста. Эти темпы роста были подняты в течение двух лет, а потом 10 лет экономика не то что тормозила, а падала, и упала на 40%. И это была во многом расплата за то, каким способом были подняты темпы, в том числе путем роста бюджетного дефицита. Именно поэтому, мне кажется, что просто обсуждать, какой темп роста будет в следующем году, не нужно. Нам нужны системные меры по обеспечению устойчивого развития. Причем я бы сказал, не роста, а благосостояния.

Обратите внимание, все-таки среди национальных целей, определенных в майском указе президента 2018 года, речь идет о снижении бедности, то есть о росте благосостояния. И если благосостояние растет, а темп нет, скажем, как в Японии за предыдущие 25 лет, это не самая плохая история. А если темп повышается, а благосостояние падает, как у нас между 1986-м и 1990 годами, это гораздо печальнее. Я бы как экономист предложил не фиксироваться на проблемах роста, а обсуждать проблемы благосостояния, качества человеческого капитала, качества инфраструктуры. Если мы будем обсуждать эти вопросы, темп просто приложится.

— Если говорить про национальные проекты, то, на ваш взгляд, какая тут зависимость? Они послужат стимулом для экономического роста или как раз их развитие зависит от экономического вопроса?

— Если говорить по существу, то, конечно, это стимулы экономического роста. Понимаете, на самом деле есть две модели роста. Модель развивающихся стран — вы привлекаете инвестиции, и дальше происходят какие-то улучшения. И модель развитых стран, когда вы совершенствуете институты, улучшаете правила игры, и за этим следует рост. Россия по большинству параметров — это все-таки развитая страна, и здесь институты являются предпосылкой роста. Более того, все наши экономические проблемы, прежде всего, имеют неэкономическую основу.

У нас вообще парадоксальная ситуация. У нас очень хорошая макроэкономика. Почти отсутствующий государственный долг, сбалансированный счет текущих расходов. У нас макроэкономически все прекрасно, и при этом низкие темпы экономического роста. Понятно, что здесь проблема не в экономике. Проблема в правилах игры, в доверии. На самом деле ключевой социально-экономической проблемой сейчас является доверие. К сожалению, все исследования фиксируют, что доверие не только к государственным институтам, но и людей друг к другу снижается. И это очень тяжелая история.

Наши реформы 90-х годов были ужасно болезненные, но они были интеллектуально просты. Что делать, когда у вас в экономике долг больше 100% ВВП, бюджетный дефицит, высокая инфляция? Набор решений болезненный, но стандартный. Все страны идут к счастью примерно одинаковым путем. Они к несчастью идут каждый по своему индивидуальному пути. Когда решены основные экономические проблемы, дальше все становится гораздо сложнее: как сделать качественное образование? как сделать качественное здравоохранение? что делать с регуляторной гильотиной? Тут уже гораздо больше вариантов, гораздо больше внутренних особенностей, и это гораздо меньше связано с экономикой. В этом смысле на самом деле национальные цели особенные, они же не про экономику, они про гуманитарную, социально-политическую и иные составляющие. Человеческий капитал, транспортная инфраструктура, бедность — это все очень важно для нашей страны. Эти проблемы имеют, прежде всего, неэкономическую подоснову.

Очень важно не ухудшить экономику и не начать заниматься экономической экзотикой: а давайте снизим долг и сделаем его, как в развитых странах, например, или еще что-то. Знаете, есть такая фраза: "А вы босиком не пробовали ходить, как Лев Толстой? Может быть, что-то талантливое напишете". Мы не можем позволить себе ухудшать макроэкономические параметры ради других решений. Мы должны находить решение в других сферах, чтобы влиять на экономику.

Подготовила Кристина Соловьева

https://futurerussia.gov.ru/nacionalnye-proekty/500499